«ВОЛШЕБНЫЕ ФИЛЛЕРЫ», или Эффект улучшения внешности в собственном восприятии

При оценке собственной физической привлекательности большинство людей склонно к эгоистической погрешности, считая себя привлекательнее других. Но несмотря на это, все большую популярность приобретают малоинвазивные косметические инъекционные процедуры омоложения и коррекции в области лица. Результаты исследования, изложенные ниже, подчеркивают важность понимания того, как восприятие внешности других может влиять на самовосприятие человека и отношение к косметологическим методам коррекции.

Валентина Каццато (Valentina Cazzato)1, 2,

Шарлотт Эллис (Charlotte Ellis)1,

Стергиос Макрис (Stergios Makris)3, 4

1. Школа психологии факультета здравоохранения университета Джона Мурса в Ливерпуле, Великобритания;
2. Отделение когнитивистики, психологии, образования и культурологии Мессинского университета, Мессина, Италия;
3. Отделение психологии университета Эдж-Хилл, Ормскерк, Великобритания;
4. Центр исследования искусств и благосостояния, университет Эдж-Хилл, Ормскерк, Великобритания.

Каждое утро, глядя в зеркало, мы оцениваем свою внешность. Важность образа собственного лица для человека — в его уникальности. Именно оно играет особую роль в определении идентичности и самоощущения. Собственное лицо — неповторимый образ для каждого из нас, не доступный более никому. Это подтверждает тот факт, что человек быстрее реагирует на свое лицо, чем на чужие; это явление называется self-face advantage, или преимущество собственного лица.

Интересно, что чаще всего люди склонны считать собственное лицо привлекательнее, чем оно есть на самом деле. Причины этого явления до конца пока не изучены, но одна из потенциальных причин — в самоидентификации с более привлекательными людьми за счет размытия границы между собой и другими.

Восприятие собственного лица в сравнении с чужим использовали в исследованиях, где лица испытуемых совмещали с привлекательными лицами других людей. К примеру, фундаментальное исследование Epley и Whitchurch показало, что участники воспринимают более привлекательную версию собственного лица как принадлежащую им, что может быть элементом самоприукрашивания, обусловленного внутренними автоматическими психологическими механизмами. Такая предвзятость также коррелировала с уровнем самооценки, демонстрируя эффект, при котором положительное самовосприятие обусловливало и искажения образа тела в положительную сторону.

Напротив, у людей с психиатрическими нарушениями, такими как шизофрения, нервная анорексия и пограничное расстройство личности, наблюдается альтерцентричная тенденция (т.е. комбинированные изображения лиц они считают более похожими на других, чем на себя). Эти люди более склонны ассоциировать себя с другими, чем с самими собой. Лицам, страдающим нервной анорексией, гораздо сложнее узнавать собственное лицо. Точный механизм такой тенденции в распознавании лиц пока неясен, но возможно, что имеет место размытие границ между собой и привлекательными другими людьми.

Нехирургические косметологические процедуры, такие как инъекции ботулотоксина и гиалуроновой кислоты, лазерная коррекция кожи и криолиполиз, становятся все более популярными. Они могут значительно влиять на психологическое благополучие человека. Люди, обращающиеся за косметологическими вмешательствами, обычно довольны результатами и чувствуют себя лучше, но так происходит не у всех. Такие нарушения, как дисморфофобия, считаются факторами неблагоприятных психологических результатов, высокой вероятности неудовлетворенности результатами и повторного обращения за хирургическими манипуляциями.

ЦЕЛЬ ИССЛЕДОВАНИЯ

В настоящем исследовании была поставлена цель узнать, способно ли самоприукрашивание, определяемое как усиленная самоидентификация с положительными физическими характеристиками (в данном случае с лицом, «улучшенным» косметологическими методами) существенно повлиять на то, как человек проводит разницу между собой и другими. В частности, эта способность определялась у лиц, склонных обращаться за косметологическими процедурами и страдающих нарушениями образа тела. Для этого было изучено взаимоотношение между представлениями человека о своем лице и тем, насколько он готов к косметологическим вмешательствам, и наличием у него подобных нарушений. Также было уделено внимание возможному влиянию разной продолжительности наблюдения видоизмененных лиц на восприятие собственного лица. Эти соображения основываются на том, что в процессе самоидентификации в зависимости от длительности просмотра могут быть задействованы разные когнитивные и перцептивные процессы. Поэтому время просмотра каждого изображения в ходе экспериментов менялось от 500 до 200 мс.

Отношение к косметологическим процедурам определялось по шкале одобрения хирургической косметологии (Acceptance of Cosmetic Surgery Scale, ACSS), а степеньдисморфофобии — по опроснику дисморфофобических склонностей (Dysmorphic Concern Questionnaire, DCQ). Более ранние исследования с использованием ACSS позволяют предположить наличие связи между негативным образом тела и более одобрительным восприятием хирургической косметологии у молодых женщин. Кроме того, исследования с участием людей, предположительно имеющих проблемы с восприятием образа тела, показали, что лица с более высоким баллом по DCQ склонны к нестандартной визуальной обработке лиц, а именно к скрупулезному анализу деталей, что может быть связано с дезадаптивной фиксацией на мелких деталях собственной внешности.

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

РИС. 1. Пример лица участницы, скомбинированного в шесть этапов с неизвестным ей лицом того же пола с косметологическими улучшениями, в результате чего получено шесть степеней слияния двух лиц (слева направо), с увеличением процента чужого изображения.

В эксперименте приняли участие 30 женщин в возрасте от 18 до 24 лет. Для каждой участницы было индивидуально подобрано изображение с использованием собственного лица, представлявшее собой серию изображений, сформированных путем совмещения фотографий ее лица и лиц шести незнакомых ей людей того же возраста и пола, подвергшихся неинвазивным косметологическим процедурам филлинга губ и щек. Черты лица каждой испытуемой при этом добавлялись с шагом по 20% — до достижения 100%. Ключевые точки лиц участниц, такие как углы рта и челюсти, совместили с аналогичными точками на комбинируемых фотографиях с помощью функции локации лица. В результате 20-процентного слияния с лицом другой женщины получалось лицо, на 80% принадлежащее участнице и на 20% — другой женщине, затем 60% на 40% и так далее. Фотографии других женщин выбирали так, чтобы у них были в разной степени скорректированы с помощью инъекций филлеров губы и щеки — всего было шесть «незнакомок», три из которых получали инъекции филлера в область губ, и три — в область щек в разной степени. Средний показатель «привлекательности» этих лиц по визуальной аналоговой шкале от 1 до 100 составил 60,58, а средний показатель «косметологической коррекции» по визуальной аналоговой шкале от 1 до 100 — 52,89. Полученные изображения были повернуты зеркально, чтобы сохранить привычный человеку взгляд на свое отражение в зеркале, что важно для узнавания себя. Комбинированные изображения лица демонстрировались в течение 500 или 2000 мс каждое. От участниц требовалось как можно быстрее нажимать либо левую кнопку мыши, если они воспримут лицо как свое, либо правую, если как чужое. Примеры таких изображений показаны на рис. 1.

Участницы также заполнили два отчета — по шкале одобрения хирургической косметологии ACSS и опроснику дисморфофобических склонностей DCQ. Первый был нужен для того, чтобы определить, связано ли положительное отношение женщин к хирургической косметологии с бóльшей вероятностью узнавания скорректированного в «эстетичную» сторону лица как своего. Второй — чтобы понять, связаны ли дисморфофобные склонности у женщин с бóльшей вероятностью распознавания скорректированного в «эстетичную» сторону лица как своего. По данным, полученным по шкале ACSS, средний балл по шкале внутренних мотивов (ощущаемые личные преимущества от пользования хирургической косметологии) составил 5, за ним следовал средний балл в 4,62 для возможности использования хирургии (вероятность обращения за услугами хирургической косметологии в будущем) и 3,68 для социальной мотивации. Средний балл в целом по ACSS составил 4,44. Средний балл DCQ составил 10,33, что чуть выше критического уровня высоких дисморфофобных склонностей (значения выше 9 указывают на клинический уровень беспокойства об образе тела). И наконец, между общими баллами по DCQ и ACSS наблюдалась сильная положительная корреляция, то есть чем ярче выражена дисморфофобическая тревога, тем выше была степень одобрения хирургической косметологии. Участницы успешно справились с заданием на узнавание себя (рис. 2) и, как и предполагалось, цифровые изображения, на 100% слитые с изображением другого человека, они опознали как «другого». Частота узнавания «себя» постепенно уменьшалась с повышением степени слияния, и результат в значительной мере зависел от времени просмотра: при более длительном просмотре требовалась меньшая степень слияния, чтобы участница восприняла лицо как «чужое». Анализ точек перехода в распознавании «свое — чужое» при различных процентах слияния продемонстрировал, что для времени просмотра 500 мс такая точка находилась на уровне примерно 80,76% слияния (равная вероятность распознавания как «своего» или «чужого»). А для времени просмотра 2000 мс наблюдалось гораздо более низкое значение — около 19,95%, что говорит о более быстром переходе к распознаванию «чужого».

РИС. 2. Процент по оси х означает процент «чужого» в изображении лица участницы. Синей и красной непрерывными линиями показана вероятность узнавания «себя» на шести уровнях слияния с другим изображением (%), в зависимости от более краткого (500 мс) или более долгого (2000 мс) времени демонстрации. Синей и красной пунктирными вертикальными линиями показаны точки субъективного равенства (PSE) для более краткой (500 мс) и более долгой (2000 мс) демонстрации. Синяя и красная заштрихованные области показывают область едва различимого отличия для более краткой (500 мс) и более долгой (2000 мс) демонстрации соответственно.

Таким образом, результаты свидетельствуют о значительной взаимосвязи между временем просмотра и распознаванием «свое — чужое». Более короткое время просмотра (500 мс), требующее более рефлексивного, немедленного узнавания себя, привело к снижению способности к перцептивному (т.е. имеющему отношение к чувственному восприятию) различению, что потребовало более высокого процентного содержания «другого» в изображении, чтобы люди могли отличить себя от другого. И наоборот, при рефлексивном, сложном процессе принятия решения (2000 мс) точность различающей способности у участниц повышалась, что позволяло успешно узнавать себя при более низком проценте слияния с «чужим». Такая дихотомия подчеркивает критическую роль времени просмотра в модуляции осознанных и рефлекторных перцептивных процессов, лежащих в основе распознавания лиц. При этом наблюдалась динамика, при которой более длительное время просмотра способствует более тонкому различению между изображениями себя и других. Также выяснилось, что само-узнавание меняется в зависимости от дисморфических склонностей и отношения к косметической хирургии, причем в значительной мере определяется временем просмотра. Более позитивное отношение к косметической хирургии коррелирует с идентификацией «чужого» при более низком проценте слияния (рис. 3).

РИС. 3. Корреляция между точкой субъективного равенства (PSE) и баллами, полученными по шкале одобрения косметической хирургии (ACSS), для более короткого времени просмотра (500 мс) (A) и более длительного времени просмотра (2000 мс) (Б).

В целом результаты свидетельствуют о значительном влиянии как отношения к косметической хирургии, так и озабоченности дисморфией тела на восприятие людьми своих образов после косметического улучшения, причем это влияние варьируется в зависимости от времени просмотра. Эти связи подчеркивают сложность взаимодействия между психологическими факторами и самовосприятием, особенно когда речь идет о негативном образе тела и отношении к косметическим процедурам. Полученные данные свидетельствуют в пользу гипотезы о том, что для отличия своего лица от чужого требуется задействовать локальную и глобальную обработки. Например, несколько исследований, где выполнялась инверсия лица (основываясь на идее, что инверсия лица может сильно нарушить целостную, комплексную визуальную обработку лица, что затрудняет распознавание), показали, что при распознавании чужих лиц мы в основном полагаемся на общую конфигурацию, а для узнавания себя необходимы и мелкие детали. Повышенное беспокойство об образе тела, определяемое по шкале DCQ, связано с уменьшением эффекта инверсии лица (и тела), что подтверждается более высокими показателями точности при работе с инвертированными изображениями.

Кроме того, была выявлена неожиданная взаимосвязь между баллами DCQ и временем реакции в случае изображений вертикально расположенного тела в тесте на различение, что указывает на то, что с ростом дисморфофобических склонностей увеличивается количество времени, затрачиваемое на обработку изображений вертикально ориентированного тела. Долгое рассматривание вертикально расположенных тел может быть связано с высокой степенью дисморфической тревоги, заставляющей сравнивать свою внешность с внешностью других людей, поскольку люди с такой склонностью часто подолгу изучают собственную внешность именно в таком типичном положении тела.

РИС. 4. Корреляция между точкой субъективного равенства (PSE) и баллами, полученными по опроснику дисморфофобических склонностей (DCQ), для более короткого времени просмотра (500 мс) (А) и более длительного времени просмотра (2000 мс) (Б).

Таким образом, как положительное отношение к косметическим процедурам, так и проблемы дисморфии тела значительно влияют на восприятие людьми комбинированных изображений самих себя, причем влияние варьируется в зависимости от времени просмотра. Во время «рефлекторного» просмотра (500 мс) людям с более активной склонностью к косметическим процедурам и более выраженной дисморфией для узнавания себя требуется большее присутствие «другого». При более длительном «осмысленном» просмотре (2000 мс) тенденция противоположна: более высокие значения PSE соотносились с меньшей готовностью к косметической хирургии и меньшей обеспокоенностью образом тела. Ранее была выявлена корреляция между восприятием образа тела и отношением к косметической хирургии, причем основное внимание уделялось психологическим параметрам самооценки, адекватности и оценки собственной привлекательности. Эти результаты также согласуются с результатами прошлых исследований, показавших, что навыки самоузнавания могут быть нарушены у людей, страдающих от нервной анорексии и дисморфофобического расстройства. Пациентам с нервной анорексией было труднее распознать изменения лица, а для узнавания себя им требовались изображения, содержащие больше «своего», и эти сложности положительно коррелировали с нарушениями питания.

Кроме того, у людей с дисморфофобическим расстройством наблюдается неодинаковая способность к детальному и глобальному восприятию лица. Такой дисбаланс был особенно заметен при длительном изучении лица, когда у испытуемого достаточно времени для анализа сложных деталей. При кратком же изучении изображений на детальную обработку может не быть времени — лишь на комплексную. Учитывая, что эффект инверсии у испытуемых с дисморфофобией во время коротких просмотров сохраняется, возникает предположение, что дисбаланс между детальным и комплексным процессом обработки может носить динамический характер и проявляться прежде всего в ситуациях, предполагающих длительный просмотр. 

С клинической точки зрения эта динамика, по-видимому, и преобладает в повседневной жизни людей с дисморфофобией, которые зачастую довольно долго, от нескольких минут до нескольких часов, разглядывают себя в зеркалах и на отражающих поверхностях.

Исследование углубляет понимание этих взаимосвязей, связывая описанные установки непосредственно с механизмами распознавания собственного лица. Это может свидетельствовать о том, что восприятие своего физического «я» не только отражает внутреннее представление о себе, но и подвержено глубокому влиянию внешних общественных и культурных норм в сфере красоты и эстетики. Связь с дисморфией тела, пусть она и более тонка, демонстрирует сложность взаимосвязи между нарушениями образа тела и самовосприятия, а также согласуется с исследованиями психологических последствий проблем с образом тела, особенно в контексте косметических процедур.

Стоит отметить, что результаты исследования выходят за рамки индивидуальной психологии и затрагивают более широкие общественные и культурные проблемы. Растущая популярность косметических процедур и повсеместное влияние средств массовой информации на стандарты красоты подчеркивают необходимость критического взгляда на то, как общественные нормы формируют самовосприятие человека. Особенно актуально это для уязвимых групп населения, таких как молодые женщины, ведь именно они часто оказываются под наибольшим влиянием этих тенденций и разного рода их последствий вроде так называемой Snapchat-дисморфии, которая вызывает обеспокоенность негативным влиянием социальных сетей в вопросах, связанных с выбором пластических операций. Это важно, поскольку подобные процедуры сопряжены с медицинскими рисками, такими как инфекции, и потенциальными неблагоприятными психологическими последствиями, например разочарованием. Кроме того, возможны психосоциальные последствия, в том числе негативное восприятие окружающими и стигматизация.

Полученные результаты имеют большое значение как для клинической практики, так и для общественного дискурса, подчеркивая необходимость более глубокого осознания и понимания психологического воздействия стандартов красоты и косметологической сферы в современном обществе.